— Оголошення вільного Штату “Ідель-Урал”.
— Кримський Курултай: дебати під звук пострілів
— Спільний бій дончаків та гайдамаків проти Махна.
______________________________
.
В Уфі на засіданні Національного парламенту (Мілят Меджліс, Millat Maclese) створено Колегію зі втілення Уральсько-Волзького Штату (КУВШ).
Головою КУВШ став 21-річний Галімджан Шараф, випускник Казанського медресе та студент-історик Петроградського університету.
Цього ж дня в Казані відкрився ІІ Мусульманський військовий з’їзд, який оголосив про створення в складі Росії Штату Ідель-Урал.
Таким чином на Волзі з’явилося одразу два центри «ідель-уральського» автономизму.
А оскільки кожен з них уособлював собою ще й центр двох різних мусульманських народів – башкирів та татар – то одразу між ними пішли тертя.
Башкирські організації опротестували включення своїх земель до Штату, натомість наполягаючи на створенні «Великої Башкирії».
А от у Сибіру ідею Штату підтримали організації сибірських татар і почали роботу над власною автономією.
Намагаючись заспокоїти башкирів, голова КУВШ Шараф наголосив, що всі народи Штату будуть рівноправні.
Він також пообіцяв (і невдовзі представив) чіткий план розмежування поміж волзько-уральськими народами, з урахуванням всіх мовних та демографічних деталей.
До Штату мала входити вся Уфимська губернія, а також частини Казанської, Симбирської, Самарської, Оренбургської, Пермської, Вятської.
Більшовики, відчувши реальну загрозу втратити величезні теріторії, ще й під їхнім же гаслом «самовизначення народів впритул до права на від’єднання», мобілізували свої національні кадри, щоб розколоти рух.
Окрім башкирів, право на власну республіку оголосили і татарські організації, а за ними й чуваські та фіно-угорські.
Дивним чином вони боролися за «самовизначення аж до відділення» не від Росії, а від ще не створеного Штату.
Сум’ятицю почав вносити й Ваїсовський рух (Waisilar xarakate) – вчення про «Велику Булгарію».
Якщо окремі національні проекти протиставлені ідеї Штату теріторіально, то Булгаристський рух, дублюючи теріторіально Ідель-Урал, протистояв ідеологічно.
Адже Ідель-Урал чи Волго-Уральський штат були проектами секуляристськими, тоді як булгаристи спирались на ідею Ісламу, очищеного від «нашарувань», та ігноруванням національних розбіжностей.
Тим самим анти-Штатівські рухи націоналістів були постійно спровоковані активністю булгаристів, які зовсім не брали участі в КУВШ, однак, вдало замінювали собою його ідею.
Як потім з’ясувалося, ваїсовським рухом неявно керували більшовики, попри кричущу ідеологічну розбіжність. А потім, коли булгаристи стали не потрібні, від них позбавились теж.
Таким чином, ідея Штату, задумана як компромис поміж повною окремістю національних республік та їхньою федерацією задля спільних питань, потрапила в типову пастку компромисних проектів.
Прихільники крайніх точок всередині проекту перетворили його на поле зіткнення поміж собою.
Автори проекту не врахували, що утворення Штату – це компромис з ким завгодно, окрім росіянських колонистів та колонизаторів.
Тим ніяким чином не хотілося ані автономій, ані тим більш незалежності в національних утвореннях, а маючи ресурс вони приклали всі зусилля щоб подібні проекти були поховані і дискредитовані.
Посварити «тубільців» було лише питанням техники.
.
______________________________
.
21/8 січня в Бахчисараї в зв'язку з відставкою членів уряду і ескалацією громадянської війни в Криму знову зібрався Курултай.
Він категорично не погодився з діями своїх радикалів:
«Нас дивує, - говорили на цьому засіданні помірні соціалісти, - коли у всіх приморських містах йде сильна провокація проти татар, як міг Челебіджіхан без узгодження більшості інших директорів ризикнути на такий демагогічний крок, як захоплення Народного будинку».
Відставку Челебіджіхана з голови Директорії затверджено Курултаєм.
«Ми проти того, щоб доля Криму залежала від волі однієї особи, проти перетворення Криму на арену міжнаціональної боротьби і чвар».
Ще раніше “Народний дім” в Сімферополі був звільнений і варту в ньому знято.
Позиції помірних соціалістів в Курултаї зміцнилися.
Але Номан Челебіджіхан залишився муфтієм та все ще користувався авторитетом і голосом.
Він запропонував тепер, щоб уникнути кроволиття, наступний компроміс:
Створення всекримського органу влади, що включає по 10 представників від СНП, більшовиків і татар.
Чудово розуміючи, що його ініціативу сприймуть як капітуляцію перед більшовизмом, він вточнює:
«Якщо ж ця ідея не може бути здійснена, то влада в краї по праву належить татарам.
Тим більше, що, крім єдиної реальної сили, яку в дану хвилину представляють татари, ніякої іншої сили в краї немає».
Іншу, значно жорсткішу лінію відстоює новий Голова Директорії.
Джафер Сейдамет, а також його прихільники 43 голосами проти 12 провели тезу в іншій редакції.
Курултай настановляє, що в Кримській народній республіці буде організовано крайову владу за згодою з Совєтом народних представників (СНП) але з чіткою приміткою - без большевиків.
.
______________________________
.
Тим часом тривають переговори, на яких Курултай представляли близький до більшовиків Ідрісов, а також Усеїн. Боданінський і Єнілєєв.
А від більшовицької групи переговори веде Ісмаїл Фірдевс (кримський татарин - комуніст) латиш Жан Міллєр (справжнє ім’я - Яніс Августович Шепте).
Гарантії більшовиків:
- недоторканність Курултаю,
- збереження татарських військових підрозділів,
- культурно-національна автономія,
- пропорційне представництво татар на з'їзді совєтів,
В обмін на:
- лояльний нейтралітет щодо радянської влади,
- відмова від співпраці з контрреволюцією і боротьба з нею,
- виборність командного складу ескадронів.
Проте як ми вже знаємо “з майбутнього”, більшовики просять перемир’я або миру лише в одному випадку.
Коли хочуть протягнути час щоб перегрупувати сили та вдарити зненацька.
Так у самому Бахчисараї, поки тривали дебати правих та лівих на Курултаї, а в сусідній будівлі “переговорювались” татари з більшовиками, в місті раптово опинилися 700 матросів з Севастополя.
Потім вони скажуть, що просто йшли мимо - завтра, коли їх буде розкрито, очеплено та роззброєно.
Почалося формування загону червоної гвардії в Феодосії.
Йому на допомогу прибув з Севастополя есмінець з 70 матросами, які й склали кістяк “місцевоїї” самооборони.
В околицях Феодосії ще трималися 300 ескадронцев.
Для боротьби з ними севастопольські більшовики прислали ще два міноносця, на яких прибув загін анархіста Мокроусова.
Зусиллями севастопольсько-феодосійських загонів ескадрони Кримського штабу були відкинуті глибоко в степ.
20/7 січня матросами захоплена залізнична станція Владиславівка
Одночасно більшовики “простягли руку дружби простим татарам”, включивши у склад свого феодосійського ревкому двох татар (звісно ж, більшовиків).
.
______________________________
.
В Ялті вже кілька днів встановлене “перемир’я”.
Більшовики використали його лише для того, щоб підтгянути побільше матросів з Севастополя.
Також - витратили час на агітацію грецького батальону, який був зформований Сейдаметом, а тепер налаштований “проти татар”.
Ялтинський Совєт всупереч перемир’ю, чи то “в рамках” його, почав вимагати видачи йому зброї, яку конфіскували кримські татари в попередніх перестрілках.
А під покровом ночи маску скинуто - в Ялту прибув з Севастополя есмінець “Гаджібей” з озброєнням для ялтинського загону червоної гвардії.
З есмінця був висаджений десант у 200 чоловік.
Разом з червоногвардійцями вони напали на татарський ескадрон і загін російських офіцерів, захопили арсенал.
При цьому посилалися, що лише виконують волю ЯлтСовєта.
Урядові війська відступили до села Дерекой і 'разом з татарським населенням стримали наступ чорноморців. Нічна атака матросів змусила ескадронцев відступити до села Никита.
У цих боях, за відомостями газет, втрати з обох сторін склали 150 чоловік.
.
______________________________
.
Генерал Врангель у ці дні якраз переховувався в Большій Ялті.
Тижнем раніше він відкинув пропозицію Сейдамета щодо участі в антибільшовицькому військовому ділі.
Він думав відсидитись сам, як приватна особа, у себе на дачах.
Пьотр Врангель:
«21/8 января утром по городу распространились слухи,
что ночью произошло столкновение между двумя эскадронами Крымских драгун, расположенных в Ливадийском дворце, и местной красной гвардией,
что крымцы отошли в горы, и власть в городе захвачена советами.
Около полудня, от имени советов, появились прокламации, указывающие на то, что отныне единственною властью в городе является местный совет, и требующие немедленной сдачи обывателями всякого оружия.
Под вечер прибыло в город судно, и высадившиеся матросы, руководимые членами местного совета, приступили к повальным обыскам.
Эти обыски не миновали и нас.
Часов в десять вечера к нам на дачу на Нижне-Массандровской улице явились человек шесть матросов, обвешанные пулеметными лентами и гранатами.
Предъявили какой-то мандат и требование допустить их для производства обыска в квартиру.
Я отдал приказание их впустить и предоставить полную свободу, наблюдая лишь за тем, чтобы, воспользовавшись обыском, представители “революционного народа” чего-либо не стянули.
Все имевшееся у нас оружие еще с утра было надежно спрятано в подвале и на чердаке.
Сам я во время обыска, дабы избегнуть необходимости разговаривать с проходимцами, сел за карточный стол и начал играть в пикет со своим сынишкой, совершенно не обращая внимания на шаривших по столам и комодам матросов.
Последние всячески, видимо, старались вывести меня из себя, делая вслух дерзкие замечания, намеренно производя шум и передвигая мебель.
Но убедившись, что ничто не действует, оставили нас в покое.
К этому испытанному приему я впоследствии прибегал не раз во время обысков».
.
______________________________
.
Перенесемось у Запоріжжя (Олександрівськ), зайнятий анархистами Махна та більшовиками Богданова.
Нестор Махно:
«В это время пришли вести о том, что около 20-ти воинских казачьих эшелонов направляются из Апостолова, через Никополь, на Александровск, с целью прорваться на Дон и соединиться с армией Каледина.
Был холодный январский день.
К вечеру стал моросить снежок, началась оттепель.
Наши боевые части заняли позиции, окопались.
Мы сговорились по телефону с казачьим командованием, условились назначить делегатов, которые съехались бы на полпути между станциями Кичкас — Хортица и выяснили, что и какая из сторон хочет.
С нашей стороны делегация представлена двумя командирами группы Богданова; затем, независимо от нее, от отряда матросов — тов. Боборыкиным, от отряда александровских анархистов — Марией Никифоровой, от революционных крестьян Гуляйпольского района и гуляйпольской группы анархо-коммунистов — мною.
К шести часам вечера мы сели на паровоз и подъехали к условленному месту.
Навстречу нам подошел паровоз с одним вагоном с делегацией казачьих частей.
Среди казачьей делегации были офицеры и рядовые казаки.
Но рядовые ничего не говорили.
Говорили офицеры, говорили гордо, хвастливо, иногда даже с руганью;
в особенности ругань эта прорывалась, когда со стороны нашей делегации тов. Боборыкин заявил, что мы их вооруженными на Дон через Александровск не пропустим.
Провозились мы с ними, а они с нами час времени, и может еще возились бы, уговаривая друг друга, если бы не услыхали от казачьей делегации заявления, что они у нас и спрашивать не будут пропусков через Кичкаский мост и г. Александровск.
— Нас, — заявил нам их представитель, — движется 18 эшелонов казаков Дона и кубанцев — лабинцев, да 6 или 7 эшелонов гайдамаков Центральной Рады.
(якобы вышедших из Одессы и в дороге примкнувших к казакам с целью пробраться на левый берег Днепра и повести борьбу против „кацапiв“).
Выслушав это хвастливое заявление делегации, заявление, которое сопровождалось матерщиной, наш делегат ответил:
— В таком случае, мы уезжаем от вас. Переговоры наши кончены. Ваше поведение мы, представители революционных крестьян, рабочих и матросов, считаем желанием вызвать братоубийственную кровопролитную бойню…
— „Можете двигаться — мы вас ждем!!!..
И мы все в ту же минуту вышли из их вагона, сели на свой паровоз и возвратились к линии фронта.
Казачья делегация двинулась в свою сторону.
(Далі йде розлогий опис першого бою махновців з дончаками)
Казаки придвинулись к нашей позиции и открыли огонь.
Затрещали ружья и пулеметы с нашей стороны,
И настолько сильно и метко, что передний казачий эшелон дал быстрый ход назад, изредка отстреливаясь, отдаленными выстрелами из винтовок и пулеметов.
Но, так как, вслед за этим первым эшелоном, вышедшим со станции Хортица в наступление против нас было пущено казачьим командованием несколько эшелонов,
то отступающий первый эшелон, идя быстрым ходом навстречу идущим им на подмогу, налетал на один из них, сбил его и сам слетел с рельсов.
Это крушение было настолько сильно, что много вагонов было разбито, люди и лошади убиты.
Оно же, это крушение заставило казачье командование оттянуть все воинские эшелоны, остававшиеся на станции Хортица, назад по пути к Никополю, выделив в то же время делегацию, преимущественно из казаков, человек в 40, для переговоров с нами.
Эта делегация прибыла под белым флагом к нам ровно в 3 часа дня 21/8-го января 1918 года.
Мы встретили делегацию казаков с особой радостью, привели ее в штаб командования боевым участком,
С особым интересом расспрашивая ее, с чем она пришла, после неудачи — силой прорваться через революционную территорию?
Делегация сообщила нам, что за казачьими эшелонами шло несколько эшелонов гайдамаков, мечтавших при помощи казаков Дона и Кубани, занять город Александровск и пойти по селам и деревням избивать «кацапiв» и «жидiв», не признававших «православной вiры», мешавших им водрузить над землею «Неньки Украины» желто-бланкитное знамя погромов и убийств иноверцев.
— Но после вчерашнего неудачного нашего наступления на вас, — сказала казачья делегация, — после крушения эшелонов и приблизительного выяснения ваших сил и сил, поддерживающего вас населения данной местности, они, гайдамаки, ушли назад по направлению Никополь — Апостолово…
Наше же казачье командование сговорилось с казаками не возвращаться назад, а повести с вами переговоры для мирного перехода через занимаемую вами территорию.
— Мы, — сказала казачья делегация, — согласны сложить оружие, оставив при себе лошадей с седлами и по возможности шашки….
С этим командование нашего фронта не согласилось, ибо хорошо понимало, что для казаков лошадь под седлом и шашка — главнейший род оружия, как для перехода, так и для первой внезапной схватки с противником.
В особенности с таким противником, каким в это время являлись вооруженные силы революции, которые фактически и в большинстве случаев были только сырым материалом, как для наступательных, так и для защитительных военно-революционных действий.
Делегация казаков в конце концов отказалась от шашек, но настаивала на лошадях и седлах.
И это настаивание было категорическим.
Здесь они ссылались на свои казачьи традиции: без своего коня и седла не являться ни домой, ни на службу.
И наше командование, по целому ряду внешних причин и поскольку это оправдывалось тактическими соображениями, принуждено было с этим согласиться.
После этого соглашения, часть казачьей делегации возвратилась к своим эшелонам, часть же осталась у нас.
Гайдамацкие воинские части Украинской Центральной Рады, которые возвратились назад на линии Никополь — Апостолово, узнав, что донцы и кубанцы согласились сложить перед революционным фронтом свое оружие, направились из Апостолово в район Верховцево — Верхне-Днепровск».
.
______________________________
.
А тим часом на Дону.
Зі спогадів генерала Богаєвського, який тільки днями повенувся з України та одразу ж отримав призначення, практично, на губернаторську посаду в Ростові.
Афрікан Богаєвскій:
«Как-то раз мне сообщили радостную весть, что поднялась вся А-ская станица.
И после станичного сбора, прошедшего с необыкновенным подъемом, постановила сформировать две пеших и одну конную сотню для решительной борьбы против большевиков.
Было сказано, конечно, много патриотических речей, проклятий большевикам, посланы по начальству депутации.
Сверх ожидания, сотни были действительно сформированы; оружия и одежды оказалось достаточно.
Когда все было готово, станичников взяло раздумье: стоит ли посылать свои силы в Ростов или Новочеркасск, где и без того кроме них были вооруженные части?
Помитинговали и решили, что не стоит: лучше послать их для защиты своего юрта с севера.
И вот а-ское воинство отправилось воевать с красными на хуторах верстах в восьми к северу от станицы.
Постояли там два-три дня без всякого дела.
Потом погалдели и по чьему-то совету решили послать к большевикам делегатов, чтобы узнать, что это за люди и зачем пришли на Дон.
Делегаты вскоре вернулись и доложили, что большевики такие же люди, как и все, и пришли они на Дон, чтобы помочь братьям-казакам освободиться от дворян и помещиков и т. д.
Доклад происходил на выгоне за хутором.
Обсуждение его и речи ораторов затянулись до вечера.
Стало холоднее, на землю пал туман.
Станичники продолжали галдеть.
Вдруг неожиданным порывом ветра рассеяло туман,
и они, к величайшему своему ужасу, увидели недалеко от себя в полном боевом порядке с обнаженным оружием готовый к атаке конный полк.
С неистовым воплем "большаки!" весь митинг моментально рассеялся кто куда попало.
Многие бросились вплавь через речку вблизи хутора, покрытую тонким льдом, и разбежались по степи.
Часть ускакала в станицу и сообщила туда страшную весть.
Всю ночь станица была в тревоге.
А наутро выяснилось, что так напугавший храбрых станичников отряд оказался 6-м Донским полком, который в полном порядке прибыл с фронта на Дон и двигался на Новочеркасск.
Наткнувшись в тумане под вечер на большую шумевшую толпу, донцы приняли их за большевиков и на всякий случай приготовились к бою.
На другой день все а-цы вернулись домой.
Некоторых, неожиданно получивших ледяную ванну, полузамерзших, их жены разыскали в степи и на санях привезли домой.
Так грустно окончился этот своего рода "Ледяной поход"...»
Пост спочатку надрукований тут: https://don-katalan.dreamwidth.org/1717113.html.
Journal information